Евгений Волкович: О саморегулировании, профессиональных кадрах и о работе изыскателей в суровых северных условиях
О саморегулировании, профессиональных кадрах и о работе в суровых северных условиях мы побеседовали с генеральным директором ЗАО «Мурманский трест инженерно-строительных изысканий» Евгением Юрьевичем Волковичем.
Евгений Юрьевич, первый вопрос: я знаю, что вы не очень жалуете саморегулирование. Почему? За пять лет его существования вы не увидели положительных сдвигов? Ведь идея-то изначально была хорошая.
– Только все ухудшилось. Как вы правильно заметили, идея на самом деле была хорошая. И я был когда-то тоже всей душой за эту идею, и рассказывал всем, как мы все хорошо заживем, что саморегулирование наконец-то уберет недобросовестные компании с нашего рынка, которые просто покупали лицензии, не имея ни базы, не специалистов ни оборудования.
Я когда-то был членом лицензионного комитета Министерства строительства Мурманской области. Мы собирались, когда компания подавала заявление на получение лицензии на виды деятельности по инженерным изысканиям. Комисия нам дает такой-то материал, а там договор с моей лабораторией, но я этот договор не подписывал. Потом выясняется, что в числе ее работников люди, которые работают у нас. А у нас в коллективном договоре написано, что они не имеют права нигде больше работать, кроме как в нашей компании. Были случаи, когда подставляли людей, которые уже умерли, когда мы какие-то компании не пропускали, а они съездят в Москву, купят лицензию, приезжают и работают – лицензия есть.
И вот когда начиналось саморегулирование, я думал, что произойдет так: мы профессионалы будем решать какую компанию допустить [на рынок], и если она действительно соответствует [требованиям], то почему бы и не допустить. У нас как таковой конкуренции-то тогда даже не было, мы наоборот были партнерами. Если я не мог выполнить какие-то работы, я привлекал ту компанию, которую, я знал, что она справится. Все нормально работали.
Но когда саморегулирование превратилось просто в продажу допусков, стало даже хуже, чем лицензирование в сто раз – допуск за 1 день, допуск за полдня, в кредит без денег, и еще ISO-9001 в подарок.
И я боюсь, что сейчас продаются допуски СРО, а таких СРО даже не существует. Либо эти легальные СРО даже и не подозревают, что их допуски где-то «гуляют», потому, что это никто и никак не контролирует.
– Есть ли на ваш взгляд лечение от этой болезни?
– Есть. Ликвидировать все это. Я уже не верю, что это можно чем-то вылечить, потому, что раковая опухоль настолько сильно разрослась, что практически захватила весь организм.
– Насколько серьезна проблема с липовыми допусками СРО в Мурманске?
– Может тут кто-то и торгует, точно не скажу, не обращал внимание. Но по Интернету их можно купить, находясь где угодно.
В связи с ситуацией с Крымом, где есть наша бывшая структура «Крымгиинтиз», когда только его присоединили, я позвонил директору, поздравил, что они теперь в составе России. И читаю новости, что уже и Богданов туда поехал, самый первый, еще кто-то, и все начинают там [крымчан] «окучивать» – надо же побольше [допусков] продать, пока люди не знают и не понимают что это такое. Я позвонил и сказал: никуда не вступайте, ничего не делайте, пока это все у вас не успокоится. Вы до нового года по старым лицензиям, выданным ранее, имеете право работать. Он мне сообщил, что они собираются создавать свое собственное крымское СРО, что они согласовали это с правительством, и они сами будут контролировать, кто к ним будет приезжать и кто будет работать. На мой взгляд, это разумное решение.
Как предлагает Генеральный директор НП СРО «Сахалинстрой» Валерий Мозолевский, саморегулирование надо сделать региональным. Условно говоря, при областном Правительстве. То есть не допускать чтобы в Москву, с того же, например, Сахалина приезжали компании никому не подконтрольные, никому не известные, и начинали где-то что-то делать, что-то строить, проектировать, выполнять изыскания, а потом это все разваливается. При этом они деньги получают по госзаказу, снизив планку до 30% – демпинг дикий. Наши условия вообще никак не принимают в расчет.
Таким образом, надо либо отказаться от саморегулирования и вернуться к лицензированию, либо сделать его региональным, создать комиссии, которые будут работать при региональном Минстрое.
Раньше было 280 изыскательских организаций на всю страну, а сегодня их 10 тыс. А это значит, что все разбежались на мелкие конторки. На сегодняшний день получается, что большие организации толком работать не могут, потому, что, безусловно, накладные расходы у нее будут выше, чем у той компании, сотрудник которой сидит дома, у ребенка своего компьютер отобрал, напечатал что-то на нем, распечатал и пошел сдавать отчёт. А у меня есть отдел кадров, здания, сооружения, лаборатория, база, прочие структуры, которые положены по законодательству. Можно, конечно, кого-то сократить. А где развитие? Где повышение квалификации сотрудников? Сейчас говорят: приезжай раз в пять лет – мы тебе чего-то почитаем, повысим квалификацию. У меня сотрудники, после того как съездят, говорят, что они это все в институте проходили. То, что 30 лет назад преподавали – сейчас как повышение квалификации преподают. Поэтому, проще сегодня отдать 5 тысяч и тебе бумажку продадут о повышении квалификации.
Вот чему можно научить геолога, который лет 30-40 лет в геологии, который, в общем-то, знает все и вся? Раньше же как было: приходил молодой специалист, его прикрепляли к месту, и он за какие-то 10-15 лет становился высококвалифицированным специалистом. Вот это и было повышение квалификации. А сегодня что? Закончил институт, а то и не закончил, вообще, приходит на место – уже специалист.
Поэтому я не вижу развития саморегулирования.
– Какие еще проблемы наблюдаются в регионе?
– Проблемы возникают по той же причине, что наблюдается дикая конкуренция. Особенно это ощущается на Севере, ведь тут и климат не благоприятный, и в то же время по законодательству мы обязаны своим сотрудникам предоставить 6 льгот – полярные надбавки, районный коэффициент, удлиненный отпуск, компенсация стоимости проезда к месту отдыха и обратно, укороченный рабочий день, на пенсию раньше на 5 лет выходят. А зарплаты у нас по закону должны быть выше. У компании, которая зарегистрирована и работает на крайнем севере в инженерных изысканиях, себестоимость продукции выше на 30%, нежели у компании, которая приезжает из средней полосы. Поэтому они сюда приходят, что-то делают, и уезжают, а мы сидим без работы. И соответственно, уровень зарплат не тот, который мне бы хотелось платить своим людям.
И не то, чтобы даже на север не ехали – в профессию не хотят идти. Понятно, что профессия инженера изыскателя очень тяжелая, особенно в необжитых районах, куда не то что проехать, тяжело дойти. Приходится идти пешком и нести на себе керн, инструменты, материалы, и даже топливо для буровой установки.
– Чем на ваш взгляд надо привлекать молодежь, что бы она шла в профессию? Как повысить престиж?
– Только финансами. Других критериев сегодня нет. Если раньше все радели за идею, то сейчас ее нет. Сейчас только деньги играют роль в выборе профессии, к сожалению. Мы живем в диком капитализме. Заплатил деньги – получил. То есть если люди будут понимать, что здесь зарабатываются нормальные деньги, они, конечно, будут в профессию идти, и можно будет подбирать кадры. Потому, что инженер-геолог должен иметь особый математический склад ума, он должен уметь просчитывать, должен интуитивно понимать какие результаты он может получить.
– Ни для кого не секрет, какая сейчас в изыскательском сообществе непростая ситуация. На ваш взгляд, что стало причиной раскола?
– Мое мнение довольно простое: руководство упустило этот процесс. Процессом надо управлять, безусловно. Второе – все увидели, что тут есть деньги, которыми можно пользоваться в своих интересах. Леонид Григорьевич [Кушнир] не захотел договориться, и я считаю зря. Безусловно, надо было садиться за стол переговоров.
Вообще, во всех силовых военных структурах есть такое правило: когда начальник уходит на повышение, а два его зама начинают драться между собой за его место, у военных принято увольнять обоих и ставить третьего. Здесь вполне может та же ситуация произойти.
– А какую бы вы кандидатуру хотели видеть на месте президента Нацобъединения изыскателей?
– Я не анализировал. Мне даже это уже не интересно, саморегулирование как таковое. Да и НОИЗ никакого влияния на данный момент на саморегулирование не имеет. [Они] только ходят в Правительство, да и законы пишут, которые они хотели бы видеть. А СРО сколько захотели, столько допусков и выписали.
– Какие претензии вы чаще всего слышите в свой адрес, в адрес профессии?
– Очень часто слышу, что в изысканиях нет развития, что у нас устаревшее оборудование. Это неправда. Оборудования на сегодняшний день хватает любого – хочешь российского, хочешь импортного. И я считаю, что импортное не всегда лучше, чем российские. Те же УРБ-2А2 (буровая установка – прим.ред.), которые были разработаны при царе горохе, они сейчас востребованы и работают, и, допустим, в наших условиях, и где-то в иных специфических условиях, лучше ее нет.
Поднимают вопрос, что российские компании низкоквалифицированные, что у них организация труда плохая, они не могут конкурировать с иностранцами – все это неправда. Наши специалисты лучше и универсальнее, нежели иностранцы. Мы работали с иностранными компаниями, которые приезжали сюда, со специалистами по Штокмановскому проекту (Проект освоения Штокмановского газоконденсатного месторождения – прим.ред.), и я видел и знаю, что они из себя представляют. И то, что у нас производительность труда низкая – то же не правда. Выполняем свою работу и лучше и большего объема и в сложных климатических условиях. И когда надо, можем подумать головой, найти иной способ решить поставленную задачу, тогда как иностранцы делают только так, как предписано требованиями.
Также для меня непонятно зачем вводить иностранную нормативную базу у нас? И ведь никто мне объяснить не может. Введите у нас государственный язык английский, и мы будем на нем все разговаривать, тогда будет понятно. Одно без другого – я смысла не вижу. У нас нормальная нормативная база. Ее надо поддерживать, может быть, какие-то нормативы вернуть еще с советских времен, которые были наработаны десятилетиями, разработаны научными сотрудниками, которые знали свое дело. Актуализировать наши нормы и ввести в них лучшие нормы из ASTM (зарубежные стандарты – прим.ред.) – пусть они работают по своим стандартам, а мы будем работать по своим. Если они хотят работать у нас – пожалуйста, изучайте нашу нормативную документацию, работайте по нашим документам. Если мы хотим работать у Вас, мы будем изучать ваши. Как сегодня и происходит.
Диана Шуняева
Специально для Информационного портала «Всё о саморегулировании» (Всё о СРО)
www.all-sro.ru
